“Вопросы к блэкауту” – статья Евгения Бутова

Иногда он случается. Как бы мы ни боролись, а особенно когда боролись сильно. Вся современная история фридайвинга – это история борьбы с блэкаутом*. Как и в любой истории, она изобилует антропоморфизмами – приписываниями этому явлению человеческих свойств, свойств человеческой психологии.

* Блэкаут – (от англ. blackout – затемнение сознания, выключение света, провал памяти).

Блэкаута боялись. До такой степени, что запрещали фридайвинг как спорт вообще.
Блэкаута остерегались. Придумывали всякие правила, чтобы его избежать.
Блэкаут изучали. Опять же с опаской и осторожностью.
Блэкаут разложили на составляющие, прикрепили к этим составляющим умные ярлыки, и повесили на весь этот набор табличку «ОПАСНО».

И что всё-таки истинно – это действительно ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ.
Эта табличка и определяет наше отношение к «блэку».

Блэкаут – это выход за границы дозволенного нашей физиологией. Это та нагрузка, которая выключает ручное, обычное, управление космическим кораблём нашего тела, и включает аварийный автопилот. Но вместе с этим это ещё и выход за границы нашего обычного психического мира. Мы говорим о потере сознания в том смысле, что наше сознание перестаёт выполнять свои функции в привычном для нас мире физических явлений, где и создаётся опасность утопления, причинения вреда своему физическому телу.

Но сознание не может «потеряться», теряется связь с ним, нарушаются причинно-следственные отношения, определяющие понятия времени и ощущения его «протекания». Сознание меняет свое состояние. Вряд ли здесь будет уместен термин «Изменённое состояние сознания». Скорее правильнее это назвать «сознанием наоборот», или «вывернутым» сознанием, говоря о степени его изменённости. Может быть, речь идёт о другом его уровне.

Как будто, разбирая старую коробку с ёлочными украшениями, вы находите нитку с осколком разбитой красивой игрушки. От неё остался только хвостик для крепления нитки, вы не помните, что это была за игрушка, но знаете, что она была красива и вряд ли среди игрушек, оставшихся в коробке, сыщется такая же. Это вызывает неопределённые ассоциации с некими переживаниями. Также и постблэкаутное ощущение сохраняет чувство прикосновения к чему-то, определённо не связанному со смертельной опасностью, и это переживание было наполнено осознанностью, на порядок превышающую нашу обыденность.

Меньше всего хочу романтизировать блэкаут и придавать ему ореол эзотеричности, но речь идёт о смещении нашего Я в какую-то другую точку, откуда открывается картина мира под другим углом.

Блэкаут – это очень сильно вывернутое состояние сознания. Настолько сильно, что расценивается как его потеря.

Вопрос: что же можно увидеть из этой точки, если нашего мира из неё уже не видно?

Как глубоко внутрь забираемся мы во время блэка, и что там внутри этой «Кроличьей норы»? Уходим ли мы внутрь и вглубь своих нейронов и связей между ними, либо это путешествие в такие дебри нашего психического Я, что психика предпочитает наложить табу на любые воспоминания о произошедшем?

Но вопрос ещё и в другом. Имеет ли это изменённое, вывернутое сознание ту ценность, которая позволит использовать полученный в нём опыт для самопознания и самосовершенствования? Думаю, что вряд ли. Есть смысл поразмышлять о том, на сколько «вывернутым» мы можем допускать наше сознание для вышеупомянутых целей, а пока же хочу рассказать о своём опыте блэкаута и тех выводах, которые я сделал исходя из него.

Я не единственный, кто имел блэкаут в своей практике фридайвинга. Это было уже много лет назад. Стёрлись ощущения и впечатления событий, произошедших со мной в то время и уже после, но ощущения не произошедших и не запомнившихся во время того блэкаута, пожалуй, не утратили своей яркости. И эта яркость все эти годы заставляла остерегаться и избегать подобного опыта.

По иронии судьбы это был мой день рождения, который ни до этого, ни после я ТАК не праздновал! К этому моменту я уже несколько лет занимался погружениями на задержке дыхания, имел приличный опыт, знал об опасности блэкаута, но как-то не связывал эту опасность с собой лично. Мне казалось, что это может произойти с кем угодно, только не со мной и что «предупреждён – значит, вооружён». Что «я-то, свои возможности знаю» и так далее.

Мы с друзьями готовились к своему первому в жизни Чемпионату мира, и проводили двухнедельные тренировочные сборы. Утром тренировали статику в бассейне, а после обеда – глубину. В то утро статика в бассейне пошла не очень, хотя я и старался.

После обеда выплыли на буёк, под которым было больше 50 метров. Эта глубина была целью тренировок, но пока не удавалось перейти рубеж 42 метров, на которых я «топтался» уже несколько лет. В голове сформировалась программа, что День рождения – это отличный повод сделать себе подарок в 3-5 метров плюс к текущему максимуму. Это была программа моего Эго!

На каждой тренировке у нас были пластиковые планшеты, на которых мы записывали план тренировки, а после каждого погружения отмечали всякие мелочи вроде времени нырка, своего физического, психологического самочувствия и состояния продуваемости ушей в баллах от одного до пяти. В этот день напротив всех погружений у меня стояли в основном «троечки». И перед крайним максимальным погружением я сказал своему страхующему, что сегодня не пойду на максимум, так как моё состояние «не очень».

Я не учёл, что программа то загрузилась!

Когда я дошёл до метки в 40 метров, где нужно было развернуться, я неожиданно для себя, вдруг очень удачно продулся и продолжил падать дальше вдоль троса. В поле зрения попало дно, усеянное мелкорослыми кораллами, и я понял, что прошёл отметку в 42 метра и вскоре после этого, всё же развернулся. Начало всплытия было очень тяжёлым. Трос перед моей маской все никак не хотел сдвигаться с места, несмотря на упорные движения ластами, но потом всё же медленно пополз вниз, а я вверх.

Помню, что первые сокращения диафрагмы пришли раньше обычного, ещё до того, как я добрался до 20-метровой отметки, символизирующей половину обратного пути. Когда же я всё-таки добрался до неё, то мои «контракции» уже были непрерывны и настойчивы. Паники не было, критичность мышления снизилась, но сомнений в том, что я всплыву, не было, хотя я и понимал, что нужно грести. И я продолжал работать наверх.

Мелькание троса перед глазами… спустившийся ко мне страхующий… мелькание троса… вдох. Восстановление дыхания… я нажимаю на кнопку таймера наручных часов, засекая время погружения. И тут обнаруживаю, что меня поддерживают за спину, мы вообще в 30 метрах от буйка, на мне нет ни маски, ни грузового пояса… Друзья вокруг начинают улыбаться, довольные тем, что я пришёл в себя. С начала погружения прошло 3 минуты и 20 секунд, из которых больше полутора минут я был в блэкауте. На последних 10 метрах я потерял контроль и сознание, меня подхватили и вытащили на поверхность. Сняли маску, ремень, а так как я не приходил в себя, то начали транспортировать к берегу. В это время я начал дышать, скоро пришёл в себя и остановил время на таймере. Для меня этих полутора минут не было вообще!

Не было не только событий или “несобытий”, но не было даже понятия времени как такового. Блэк наступил очень резко, не было никаких видений или гипоксических галлюцинаций. Казалось, что череда событий ничем не нарушалась.

Увы, никаких мистических переживаний, а только чувство досады, что это таки случилось со мной. Я долго пытался восстановить цепь непрерывности событий, исходя из объективности произошедшего со мной. Даже чувства провала у меня не было. Такое ощущение, что этот кусок моей жизни просто вырезали как пленку из фильма, а оставшиеся концы просто склеили без всяких переходов.

Получается, что отсутствовавшее сознание уже было, как бы, и не моё… Что же заставило моё сознание само удалить из памяти этот период его существования?

Мне кажется, что основным содержанием моего отсутствовавшего сознания был невообразимый страх перед той пустотой, с которой моё сознание столкнулось. С понятием «небытия», как одного из самых сложных понятий для нашей психики.

Не даром в одной из фантастических саг описывается ситуация, когда группа людей, оказавшихся на самом краю нашей Вселенной, заглянула в изначальную Пустоту и… Мрачная история – они все сошли с ума! Превратились в кровожадных Пожирателей!
Это в какой-то мере показывает, до какой степени деструктивным может быть для нашей психики понятие Абсолютного Ничего. Я уверен, что не хотел бы с этим столкнуться. Возможно, включился защитный механизм подавления, и это столкновение было удалено из моей памяти по моему же подсознательному желанию.

Попадая в блэкаут, мы лишаемся этого контроля. Подвергаем опасности свое физическое тело, не учитывая агрессивности окружающей среды. Да и с нашим психическим миром происходят вещи, которые мы не только не контролируем, но и даже не знаем о них!

Эта ситуация создаёт предпосылки для некой психологической травмы, основанной на подсознательном поражении.

Не встречал никого из тех, кто испытал блэкаут и сразу после него проявил бы эйфорическую реакцию и находился бы в приподнятом настроении. Реакции случаются разные и чередуют друг друга как стадии расстройства: сначала отрицание случившегося, затем навязчивые поиски причин и, наконец, примирение с ситуацией.

Видимо, всё-таки дело в том, что изменённое состояние сознания, которое предшествует его потере, в силу своей направленности на искажение оценки построенной картины мира, может провоцировать возникновение переживаний, которые мы потом оцениваем как весьма продуктивные, но испытанные в по-другому выстроенных ассоциативных связях, находящихся в «другом внимании».

Сам же блэкаут грубо обрывает все эти вновь организованные связи. Он является ограничительной и разрушающей силой, направленной на грубое удержание нашего физического тела в тех условиях, при которых это тело будет эффективно функционировать.

Поэтому задачей внутреннего развития должно являться укрепление нашего сознания в тех экстремальных условиях нашего тела, совершающего глубокое погружение, не доводя само тело до запредельных нагрузок.

Осознание переживаний – вот то, что обогащает наш внутренний мир. Давайте раздвинем его границы, отодвинув блэкаут подальше.

Иногда он случается. Так же как встречается в жизни любой другой тупиковый опыт.

Статья Евгения Бутова